Alevtina
21.09.2004, 23:06
Ее колдовские глаза сводили с ума миллионы мужчин во всем мире... Но самой первой настоящей любовью Татьяны стал Василий Лановой. От него она забеременела двойней и решилась на аборт. Мечтавший о детях Лановой не произнес ни одного обидного слова. Просто ушел. А она... Она осталась одна, разбитая болезнями и судьбой.
Актриса Татьяна Самойлова родилась в Москве. Заслуженная артистка РСФСР. Снималась в фильмах "Летят журавли", "Анна Каренина", "Неотправленное письмо", "Они шли на Восток" и других.
"На ногах"
Я училась в Щукинском училище. Как-то ко мне подошел симпатичный молодой человек и спросил меня, кто я. Ответила бойко: "Я дочь папы и мамы!" Так я познакомилась с Васей Лановым. Мы сели за одну парту. Учились самозабвенно, но как-то очень быстро из этой учебы вспыхнула безумная любовь. У нас начался роман "на ногах": мы встречались в метро, на бульварах Старого Арбата. У обоих родители постоянно были дома, так что о свиданиях наедине говорить не приходилось. Провожали друг друга до самого утра; страсть утоляли таким способом.
Я влюбилась первой, и влюбилась по-сумасшедшему. Вообразите: красавец, образованный, благородный юноша из XIX века! Мы поженились и переехали жить в квартиру моих родителей. Счастливым это время не назовешь: две семьи в одной неуютной квартире, к тому же я тогда начала тяжело болеть: корь, серьезные проблемы с легкими. Вася тоже не отличался здоровьем: у него постоянно болело горло. И вдруг он мне говорит: "Танька, зачем тебе быть актрисой, пусть у нас будет много детей!"
Не простил
Я была беременна двойней. Врачи сомневались, выдержу ли. Я решила не рисковать и сделала аборт. Тогда я просто была не готова. Хотелось играть, парить, сверкать!.. Это серьезно подорвало чувства Васи ко мне. Он сам вырос в многодетной семье, поэтому, когда я отказалась иметь детей, он стал другим человеком. Господи, как же я жалею об этом сейчас. Господи, прости меня! На Васю нельзя было смотреть без жалости. Он не произнес ни одного обидного слова, не было ни одного резкого взгляда. Все носил в душе...
"Боялась стать инвалидом"
После картины "Летят журавли" я серьезно заболела желтухой, потом подключилось воспаление легких. Пережила тяжелую операцию. Села на пенициллин, боялась, что стану инвалидом. Вася поддерживал меня. Потом полетел с премьерой "Павки Корчагина" в Китай. Вернулся и сказал, что плохо себя чувствует и уедет отдыхать, а потом у него много предложений в кино и в театре, так что "нет ни сил, ни времени меня любить". Он ушел. Спокойно и даже красиво. Я осталась одна в квартире родителей, разбитая болезнями и судьбой. Очень сильно переживала его уход: ведь я чувствовала этого человека сердцем...
"Канн был у моих ног"
В то же время я сдавала последние экзамены в ГИТИСе. Актерское мастерство принимал сам Владимир Этуш. Я демонстрировала педагогам свою картину "Летят журавли". Тогда же мне рассказали, что перед началом проката ленты ее показали в Кремле Хрущеву. Никите Сергеевичу фильм очень не понравился, меня же он назвал "патлатой шлюхой". Зато зритель был в полном восторге от меня.
Это был единственный наш фильм, попавший в кинопрокат Франции. Его посмотрел каждый десятый француз! Более того: это единственный отечественный фильм, получивший в 1958 году на Лазурном берегу Золотую пальмовую ветвь Каннского фестиваля.
"Нечто вроде романа"
Меня пригласили на кинофестиваль. Я хорошо одевалась: белые меха, чудесные платья из ГУМа... Обувь же подобрать для такой поездки не могла. В Союзе кинематографистов мне дали талон на какую-то закрытую иностранную выставку обуви, там я купила две пары роскошных туфель. И вот в этих нарядах я поехала покорять Париж. В городе любви я искала для себя чего-то нового, свежего, таинственного, ведь тогда мне не было и двадцати пяти. Правда, больше всего меня в Париже потрясли не французы, а их магазины: парфюмерия, нижнее белье, чулки, платья... В голодной и нищей по тем временам Москве даже не мечталось о таком. Я купить ничего не могла. Цены кусались страшно, но меня разыскал папин приятель, работавший в нашем посольстве. Он повел меня в шикарный магазин и царственно сказал: "Выбирай". За считанные часы я была одета с головы до пят по самому последнему слову моды. Я познакомилась с Пабло Пикассо. Ему было далеко за 80, но между нами произошло нечто вроде романа. Я сразу к нему привязалась, была с ним очень нежна и открыта. В начале нашего общения он сказал мне: "Сейчас я обнимаю простую московскую девчонку, а завтра ты будешь всемирной звездой и мне будет к тебе не подступиться". Во время нашего последнего свидания он расписал гончарную плитку на моих глазах, сказав мне, что этот рисунок сделан в мою честь. Сейчас эта плитка хранится в Музее истории современной живописи в столице Франции. После премьеры в Канне правительство СССР выделило мне самолет, на котором я была единственной пассажиркой. А в Москве за этот фильм мне и Баталову дали по нагрудному значку "За отличную работу". Вот и все... Правда, после просьбы моего папы министр культуры СССР выделил нашей семье скромный дачный участок в Переделкине.
"Заполнить пустоту"
В Москве же меня ждало одиночество в пустой комнате родительского дома. Довольно скоро я познакомилась с начинающим писателем Валерой Осиповым. Влюбился он, я же лишь уступила: перед глазами все еще стоял Вася Лановой. Но пустоту в душе нужно было как-то заполнить: мы расписались. Оба творческие люди, мы жили каждый своей жизнью. Долго так продолжаться не могло. Мы прожили вместе 10 лет. Видели друг друга редко: я много снималась. Я думала, если родится ребенок, то у меня к мужу чувство появится. Когда же прилетела из Японии, куда возила "Анну Каренину", позвонила ему и сказала: "Валерочка! Я хочу родить", а он ответил: "Таня, я пас..." — все было кончено в одночасье.
"Мы сошлись сразу"
Не успев остыть от очередной семейной драмы, я окунулась в пучину новой страсти. В Театре-студии киноактера я встретила молодого администратора Эдика Мошковича. Тогда мне было около 30, ему — 23. У него были жена и ребенок, но меня это не остановило. Я почувствовала, что без него не могу; мы сошлись практически сразу. Позже он ушел из своей семьи и расписался со мной. Когда я уже была от него беременна, он еще был женат. Меня это угнетало. Я надавила, и он расстался с той женщиной. Он сразу потребовал сына. Я была готова петь от счастья. Через 9 месяцев родился Митя. Нам дали двухкомнатную квартиру на Кутузовском проспекте. Пять лет мы прожили вместе; я захотела еще детей, но Эдик был против. А потом он уехал в Германию... навсегда. Я не виню его, нет: он подарил мне возможность стать матерью, подарил пять удивительных лет, полных счастья и радости.
"Для вас работы нет!"
Потом настала черная полоса. Каждый месяц я приходила в отдел кадров киностудии "Мосфильм" и мне говорили: "Для вас работы нет!" Кто-то наверху решил, что Самойлова к середине 70-х сделала в отечественном кино достаточно. Попробовала устроиться в Театр имени Моссовета. Михаил Завадский, руководитель театра, сказал, что не хочет из-за жалоб на меня других актрис получать инфаркты. Мол, у меня дурная слава отбивать чужих мужчин.
У Любимова на Таганке не было в театре свободной единицы. В Театр имени Пушкина меня не приняли по убийственной отговорке: "Дай дорогу молодежи!" Мне же не было и сорока. Осталась в Театре-студии киноактера и стала еле-еле сводить концы с концами. Ездила с концертами по стране, зарабатывая хоть какие-то деньги. Однажды во время концерта горлом пошла кровь. Еле спасли. После больницы меня под свою опеку взяла Гильдия киноактеров, правда, возможности ее невелики.
Еще один удар приготовила мне судьба. Сын решил стать врачом и получить образование в США. Он провалился на биологии во время вступительных экзаменов в медицинский институт, отслужил в армии и уехал. В этом году он заканчивает Гарвард. Уже 10 лет живет там, женат на американке. Со мной предпочитает не общаться. Сказал: "Прощай, мама!" — и улетел навсегда. Я не могу ему даже позвонить: все деньги крохотной пенсии уходят на оплату большой трехкомнатной квартиры. Я сейчас еле-еле свожу концы с концами. Нуждаюсь ужасно. Стыдно в этом признаваться, но у меня нет ни денег, ни мебели, ни машины. У меня нет даже хлеба, сахара, соли. В кафе Дома кино меня однажды встретил режиссер Александр Оганесян. Он был поражен моей нищетой: мне нечем было заплатить даже за копеечный комплексный обед. Сейчас я хожу в бесплатную столовую на обеды для ветеранов сцены и кино. Вы не представляете, как это унизительно. Но если б не эти обеды, я бы просто умерла от голода. Я очень одиноко живу: встаю рано, ложусь поздно. Берусь за одно, бросаю, берусь за другое. Нет ролей, нет сына, нет поклонников... Нет и жизни...
S-info.ru
17.09.2004
Актриса Татьяна Самойлова родилась в Москве. Заслуженная артистка РСФСР. Снималась в фильмах "Летят журавли", "Анна Каренина", "Неотправленное письмо", "Они шли на Восток" и других.
"На ногах"
Я училась в Щукинском училище. Как-то ко мне подошел симпатичный молодой человек и спросил меня, кто я. Ответила бойко: "Я дочь папы и мамы!" Так я познакомилась с Васей Лановым. Мы сели за одну парту. Учились самозабвенно, но как-то очень быстро из этой учебы вспыхнула безумная любовь. У нас начался роман "на ногах": мы встречались в метро, на бульварах Старого Арбата. У обоих родители постоянно были дома, так что о свиданиях наедине говорить не приходилось. Провожали друг друга до самого утра; страсть утоляли таким способом.
Я влюбилась первой, и влюбилась по-сумасшедшему. Вообразите: красавец, образованный, благородный юноша из XIX века! Мы поженились и переехали жить в квартиру моих родителей. Счастливым это время не назовешь: две семьи в одной неуютной квартире, к тому же я тогда начала тяжело болеть: корь, серьезные проблемы с легкими. Вася тоже не отличался здоровьем: у него постоянно болело горло. И вдруг он мне говорит: "Танька, зачем тебе быть актрисой, пусть у нас будет много детей!"
Не простил
Я была беременна двойней. Врачи сомневались, выдержу ли. Я решила не рисковать и сделала аборт. Тогда я просто была не готова. Хотелось играть, парить, сверкать!.. Это серьезно подорвало чувства Васи ко мне. Он сам вырос в многодетной семье, поэтому, когда я отказалась иметь детей, он стал другим человеком. Господи, как же я жалею об этом сейчас. Господи, прости меня! На Васю нельзя было смотреть без жалости. Он не произнес ни одного обидного слова, не было ни одного резкого взгляда. Все носил в душе...
"Боялась стать инвалидом"
После картины "Летят журавли" я серьезно заболела желтухой, потом подключилось воспаление легких. Пережила тяжелую операцию. Села на пенициллин, боялась, что стану инвалидом. Вася поддерживал меня. Потом полетел с премьерой "Павки Корчагина" в Китай. Вернулся и сказал, что плохо себя чувствует и уедет отдыхать, а потом у него много предложений в кино и в театре, так что "нет ни сил, ни времени меня любить". Он ушел. Спокойно и даже красиво. Я осталась одна в квартире родителей, разбитая болезнями и судьбой. Очень сильно переживала его уход: ведь я чувствовала этого человека сердцем...
"Канн был у моих ног"
В то же время я сдавала последние экзамены в ГИТИСе. Актерское мастерство принимал сам Владимир Этуш. Я демонстрировала педагогам свою картину "Летят журавли". Тогда же мне рассказали, что перед началом проката ленты ее показали в Кремле Хрущеву. Никите Сергеевичу фильм очень не понравился, меня же он назвал "патлатой шлюхой". Зато зритель был в полном восторге от меня.
Это был единственный наш фильм, попавший в кинопрокат Франции. Его посмотрел каждый десятый француз! Более того: это единственный отечественный фильм, получивший в 1958 году на Лазурном берегу Золотую пальмовую ветвь Каннского фестиваля.
"Нечто вроде романа"
Меня пригласили на кинофестиваль. Я хорошо одевалась: белые меха, чудесные платья из ГУМа... Обувь же подобрать для такой поездки не могла. В Союзе кинематографистов мне дали талон на какую-то закрытую иностранную выставку обуви, там я купила две пары роскошных туфель. И вот в этих нарядах я поехала покорять Париж. В городе любви я искала для себя чего-то нового, свежего, таинственного, ведь тогда мне не было и двадцати пяти. Правда, больше всего меня в Париже потрясли не французы, а их магазины: парфюмерия, нижнее белье, чулки, платья... В голодной и нищей по тем временам Москве даже не мечталось о таком. Я купить ничего не могла. Цены кусались страшно, но меня разыскал папин приятель, работавший в нашем посольстве. Он повел меня в шикарный магазин и царственно сказал: "Выбирай". За считанные часы я была одета с головы до пят по самому последнему слову моды. Я познакомилась с Пабло Пикассо. Ему было далеко за 80, но между нами произошло нечто вроде романа. Я сразу к нему привязалась, была с ним очень нежна и открыта. В начале нашего общения он сказал мне: "Сейчас я обнимаю простую московскую девчонку, а завтра ты будешь всемирной звездой и мне будет к тебе не подступиться". Во время нашего последнего свидания он расписал гончарную плитку на моих глазах, сказав мне, что этот рисунок сделан в мою честь. Сейчас эта плитка хранится в Музее истории современной живописи в столице Франции. После премьеры в Канне правительство СССР выделило мне самолет, на котором я была единственной пассажиркой. А в Москве за этот фильм мне и Баталову дали по нагрудному значку "За отличную работу". Вот и все... Правда, после просьбы моего папы министр культуры СССР выделил нашей семье скромный дачный участок в Переделкине.
"Заполнить пустоту"
В Москве же меня ждало одиночество в пустой комнате родительского дома. Довольно скоро я познакомилась с начинающим писателем Валерой Осиповым. Влюбился он, я же лишь уступила: перед глазами все еще стоял Вася Лановой. Но пустоту в душе нужно было как-то заполнить: мы расписались. Оба творческие люди, мы жили каждый своей жизнью. Долго так продолжаться не могло. Мы прожили вместе 10 лет. Видели друг друга редко: я много снималась. Я думала, если родится ребенок, то у меня к мужу чувство появится. Когда же прилетела из Японии, куда возила "Анну Каренину", позвонила ему и сказала: "Валерочка! Я хочу родить", а он ответил: "Таня, я пас..." — все было кончено в одночасье.
"Мы сошлись сразу"
Не успев остыть от очередной семейной драмы, я окунулась в пучину новой страсти. В Театре-студии киноактера я встретила молодого администратора Эдика Мошковича. Тогда мне было около 30, ему — 23. У него были жена и ребенок, но меня это не остановило. Я почувствовала, что без него не могу; мы сошлись практически сразу. Позже он ушел из своей семьи и расписался со мной. Когда я уже была от него беременна, он еще был женат. Меня это угнетало. Я надавила, и он расстался с той женщиной. Он сразу потребовал сына. Я была готова петь от счастья. Через 9 месяцев родился Митя. Нам дали двухкомнатную квартиру на Кутузовском проспекте. Пять лет мы прожили вместе; я захотела еще детей, но Эдик был против. А потом он уехал в Германию... навсегда. Я не виню его, нет: он подарил мне возможность стать матерью, подарил пять удивительных лет, полных счастья и радости.
"Для вас работы нет!"
Потом настала черная полоса. Каждый месяц я приходила в отдел кадров киностудии "Мосфильм" и мне говорили: "Для вас работы нет!" Кто-то наверху решил, что Самойлова к середине 70-х сделала в отечественном кино достаточно. Попробовала устроиться в Театр имени Моссовета. Михаил Завадский, руководитель театра, сказал, что не хочет из-за жалоб на меня других актрис получать инфаркты. Мол, у меня дурная слава отбивать чужих мужчин.
У Любимова на Таганке не было в театре свободной единицы. В Театр имени Пушкина меня не приняли по убийственной отговорке: "Дай дорогу молодежи!" Мне же не было и сорока. Осталась в Театре-студии киноактера и стала еле-еле сводить концы с концами. Ездила с концертами по стране, зарабатывая хоть какие-то деньги. Однажды во время концерта горлом пошла кровь. Еле спасли. После больницы меня под свою опеку взяла Гильдия киноактеров, правда, возможности ее невелики.
Еще один удар приготовила мне судьба. Сын решил стать врачом и получить образование в США. Он провалился на биологии во время вступительных экзаменов в медицинский институт, отслужил в армии и уехал. В этом году он заканчивает Гарвард. Уже 10 лет живет там, женат на американке. Со мной предпочитает не общаться. Сказал: "Прощай, мама!" — и улетел навсегда. Я не могу ему даже позвонить: все деньги крохотной пенсии уходят на оплату большой трехкомнатной квартиры. Я сейчас еле-еле свожу концы с концами. Нуждаюсь ужасно. Стыдно в этом признаваться, но у меня нет ни денег, ни мебели, ни машины. У меня нет даже хлеба, сахара, соли. В кафе Дома кино меня однажды встретил режиссер Александр Оганесян. Он был поражен моей нищетой: мне нечем было заплатить даже за копеечный комплексный обед. Сейчас я хожу в бесплатную столовую на обеды для ветеранов сцены и кино. Вы не представляете, как это унизительно. Но если б не эти обеды, я бы просто умерла от голода. Я очень одиноко живу: встаю рано, ложусь поздно. Берусь за одно, бросаю, берусь за другое. Нет ролей, нет сына, нет поклонников... Нет и жизни...
S-info.ru
17.09.2004