Alevtina
06.03.2005, 20:35
“Господа, вы — звери! Вы будете прокляты своей страной...” Эти пророческие слова мы впервые услышали 30 лет назад. Из уст 29-летней актрисы Елены Соловей.
Услышали, но не поняли.
Культовый фильм “Раба любви” собирал полные залы. Звезду немого кино Ольгу Вознесенскую в финале картины уносит в никуда трамвай без водителя. Привычный мир вокруг рушится. Люди убивают людей.
Но зрителей в далеком 75-м волнует только любовь. Террор, страх, иммиграция, тоска по прошлой жизни — все, что окружало героев фильма, — казалось нам тогда приметой старины далекой.
Как же мы ошибались...
Ясная Поляна по-американски
Февраль 2005-го на Нью-Йоркщине выдался неласковый. То снежный буран налетит, то мороз ударит — даже в Москве, казалось, было теплее.
Но когда мы приехали в городок Фейрлон в штате Нью-Джерси, который находится в часе езды от Нью-Йорка, погода неожиданно сменила гнев на милость.
По-весеннему пригревало солнышко, перед аккуратными домиками бодро зеленели газоны. Вокруг березки, рябинки — как будто и не выезжал за пределы средней полосы. Недаром местечко это называют русской столицей Нью-Джерси, и переводится оно как “ясная поляна”. Вот только улицы непривычно безлюдны. Ни детей, гоняющих на великах, ни стариков — на лавочках.
“А здесь не принято по улицам гулять, улицы — для машин, — сказал в ответ на мое удивление коллега. — И в гости здесь так запросто, по-соседски не заглянешь. Вон видишь бар? Там сейчас полный сбор гостей. В субботу все идут в бар, чтобы поболтать с друзьями за чашечкой кофе или кружечку пива пропустить. А домой зовут только по большим праздникам, на торжественный обед”.
Alevtina добавил(а) 1110130536:
В баре действительно оказалось полно посетителей. Моложавые старички, ухоженные старушки. На минутку гул голосов смолк — нас оглядели, приветливо улыбнулись и тут же потеряли к нам всякий интерес. Мы тут чужаки.
Из окна бара хорошо виден дом напротив. Выглядит как типовой сельский дом быта. Но на фасаде написано — “церковь”. Там расположилась детская театральная студия “Этюд”, которой руководит знаменитая “раба любви” Елена Соловей.
В 91-м она с семьей иммигрировала в Америку. Для всех ее многочисленных поклонников этот поступок стал полной неожиданностью.
Что случилось? Из-за чего народная артистка России так внезапно бросила свою блестящую актерскую карьеру, любимый Ленинград и по-толстовски уединилась в этом американском захолустье? С этого вопроса и начинается наш долгий и непростой разговор с актрисой.
Раба любви, но не жертва
— Столько времени прошло... Вы, ребята, просто забыли, какой это был неспокойный год — 91-й. Я чувствовала угрозу. Она витала в воздухе. Сколько талантливых актеров, которые были настоящим национальным достоянием, канули тогда в безвестности? Они никому не были нужны. Они просто умерли в нищете. А у меня еще была семья. Я чувствовала угрозу своей семье.
— Но вы были звезда. Ваша карьера находилась на взлете...
— Я была просто актрисой, у которой счастливо сложилась судьба. Но никогда профессия не может быть главным в жизни. Жизнь — это главное. А иначе зачем дети, зачем семья?! Мы все время суетимся. А надо просто жить, как живется. Вдыхать воздух, радоваться солнцу. Просто жить!
— Так может говорить Ольга Вознесенская из “Рабы любви”. Но вам, наверное, постоянно приходилось суетиться, чтобы выжить?
— Да, в первое время было непросто. Представьте, что вы начинаете жить сначала. И надо жить, не слезы лить. Надо ставить детей на ноги. Дети должны идти в школу, в колледж. У них тоже были сложности.
— Их не принимали американские сверстники или они скучали по своим друзьям в России?
— Дети могут быть достаточно жестокими. Например, у сына Павла — прекрасный характер, играет в теннис, на гитаре, всегда в центре внимания. Для меня он — лучший из лучших, любимый мамин сын, всегда в центре внимания одноклассников. И вдруг он никому не нужен. Американским ровесникам не интересен. Это быстро прошло. Но переживалось болезненно. Прошел примерно месяц после переезда, как он сыграл в новой школе в футбол, ребята увидели, что он — нормальный парень, чего-то стоит, и на этом все его проблемы кончились.
— А в школе были другие русские дети?
— Они-то как раз хуже всего и приняли. Вместо того, чтобы поддержать. Хотя в целом отношение американцев к нам было очень доброжелательным. Я помню, как нас встретили соседи, когда мы сняли нашу первую квартиру. Вокруг жили итальянцы, ирландцы, они знали, что мы только что приехали, что мы из России. И все бросились нам помогать: “Что нужно?”. А у нас еще маленький ребенок был. Мы без машины. Иду из магазина — подбегает соседский мальчишка: “Давайте я донесу ваши сумки”. Пожилые люди, встречаясь, всегда улыбались. Машину чью-то ударишь, а хозяин тебе: “Не волнуйся, не волнуйся, это ведь только машина!” Я не знала, что на это ответить. Как к этому отнестись?
— Ваши дети учились, муж работал, а что делали вы?
— Варила борщи, жарила котлеты, растила маленькую Сонюшку.
— Соня — ваша внучка?
— Да, сейчас ей уже 14, а тогда не было еще и года.
— Поразительно — народная артистка бросила карьеру, искусство, чтобы стать нянькой у собственной внучки...
— Но я же ее люблю!
— Дети по-прежнему живут с вами?
— Нет, все разбежались… Паша живет в Нью-Йорке. У него недавно родился сын Ванечка. Но я им мало чем могу помочь, так как это два часа туда, два — обратно.
— Дочь тоже в Нью-Йорке?
— Ирина — в Германии. До этого они с мужем во Франции были. У них кроме Сони растет еще одна дочь, Груша, ей 2 года.
— А зять с невесткой — коренные американцы?
— Нет, тоже бывшие ленинградцы.
— Чем занимаются ваши дети?
— Дочь — биолог, сын тоже защищает сейчас диссертацию по биологии.
— А к актерской профессии у них не было пристрастия?
— Не знаю. Мы это не обсуждали. Но думаю: раз жизнь так сложилась, то им нужно было дело делать, а не глупостями заниматься.
Alevtina добавил(а) 1110130572:
Легкое дыхание
Несколько слов о женской красоте. При первом взгляде на Елену Яковлевну грустная мысль: “Время никого не щадит”.
Но вот актриса, которая, кстати, постоянно подчеркивала, что она теперь прежде всего бабушка и мать, начинает говорить о кино, и на наших глазах происходит чудесное превращение.
Сначала мы слышим голос молодой Лены Соловей, затем видим ее загадочную улыбку, сияющие глаза. И это уже прежняя, прекрасная Раба Любви. А 30 минувших лет — как не бывало. Кстати, мы встретились с Еленой накануне ее 58-летия.
— Удивительно, как ваша собственная жизнь похожа на судьбу вашей героини в “Рабе любви”. Двое детей, жизнь в эмиграции, необходимость жертвовать собой ради любимых людей...
— Я ни для кого ничем не жертвовала. Я обожала Сонечку, и мне ничего не надо было больше в жизни, кроме этой девочки.
— А раньше вам приходилось выбирать между семьей и работой?
— Конечно, я даже отказывалась сниматься у Никиты Михалкова в “Неоконченной пьесе для механического пианино”, потому что у меня был грудной Паша, и я должна была его кормить. Когда мы заканчивали “Рабу любви” и у нас еще планировались “досъемки”, я сказала Никите Сергеевичу: “Торопитесь снимать — у меня пузо растет!” Он схватил меня: “Ты что! Ты — артистка, ты должна сниматься! Какие дети?! Мы сценарий для тебя пишем!” На что я ответила: “Но можно же совместить и то и другое!” На самом деле совмещать оказалось очень сложно.
— И все-таки вы сыграли эту роль . Раздвоения личности не чувствовали?
— Ничуть. Я заканчивала съемки в 3 часа, ехала кормить Пашу. Кто-то из ребят рассказывал, что на доске даже висело объявление: “Съемки “Неоконченной пьесы, или Между кормлением” пройдут там-то”. То есть это было второе название картины. Может, я просто никогда не относилась к работе, как к чему-то особенному, как к акту творчества... Это просто была часть моей жизни.
— А вы не боялись, что роды, кормление могут испортить фигуру? Вы же красивая, молодая были. Не боялись вылететь из обоймы?
— Никогда не относилась к себе, как к красивой женщине. Я всегда воспринимала себя такой, какая есть. Может, это играет злую шутку со мной сейчас.
— Ваши фильмы до сих пор идут в России, их помнят и любят. А что значит лично для вас фильм “Раба любви”?
— Сейчас, по прошествии стольких лет, эта картина кажется какой-то детской. И хотя именно благодаря ей появилась актриса Соловей, я никогда не олицетворяю себя со своей героиней... Мне даже странно сейчас: неужели это я?
— А вы давно смотрели фильм?
— Давно. Я стала совсем другая, все те ощущения, которые мне были свойственны тогда, давно умерли. Но моя Ольга Вознесенская удивительна тем, что она в фильме живая. И это самое ценное в картине. Кстати, вы знаете, что “Раба любви” появилась на свет совершенно случайно, ее не должно было быть, просто так сложились обстоятельства. На студии потратили деньги, отпущенные на другую картину, нужно было срочно что-то выпустить. Снимали левой ногой. Если вы внимательно посмотрите, то увидите, что у нас практически нет декораций — все снимали в одном павильоне. А у меня, у главной героини, звезды, одна юбка и два или три платья. Но мы сняли фильм за два месяца…
Я помню, как пришла на озвучание, и художник-постановщик Саша Адабашьян сказал: “Лена, а ты знаешь, Никита снял неплохую картину”. Никто не ожидал этого.
Там есть “легкое дыхание”. Может, потому, что никто не был обременен славой, не пытался сделать деньги. А сейчас “Раба любви” живет без меня, она живет своей жизнью.
— Разве герои фильмов не остаются с актерами на всю жизнь? Ведь Ольга Вознесенская прославила Елену Соловей.
— Прежде всего это заслуга моих режиссеров, художников. Меня всегда окружали любящие люди. Настоящую актрису можно создать только любя. Это самое главное качество Никиты — он беззаветно любил артистов. Всех артистов, кто у него работал, — не только Лену Соловей. Он любил как зритель, как создатель. Оператор Паша Лебешев снимал любя, чувствуя. Поэтому мы все такие красивые, все такие талантливые... Хотя в глубине души я тоже, может, думала: “Я — необыкновенная, я — единственная”.
Alevtina добавил(а) 1110130604:
Таланты и поклонники
“Как бы я хотела делать что-нибудь полезное людям! Только не быть актрисой. Может, просто быть учительницей. Или быть травой зеленой. Просто быть. А меня нет...” — это говорит актриса Ольга Вознесенская с экрана. Однако Рабе Любви по сценарию был уготован совсем другой, драматический финал. Не сбылась мечта кинозвезды о простом земном счастье.
А вот актриса Елена Соловей сумела круто изменить сценарий собственной судьбы и поменять профессию. Слава о детской школе-студии “Этюд” давно шагнула за пределы штата Нью-Джерси. Говорят, чтобы записать сюда свое чадо, русскоязычные американцы готовы на любые затраты.
“Ваш девочка меня сегодня очень порадовала, но нужно, чтобы она как можно больше читала дома и обязательно учила стихи”. — Елену Яковлевну после занятий обступают родители, и она подробно каждому дает отчет об успехах своих воспитанников. Когда глядишь на нее со стороны, кажется, что она всю жизнь проработала в начальной школе.
— Елена Яковлевна, эта работа с детьми доставляет вам удовлетворение?
— На сто процентов! Это такая реализация — ого-го! Дети необыкновенно талантливы. А иногда попадаются такие удивительные существа, когда не понимаешь, откуда что берется. Особенно я горжусь нашими первыми воспитанниками. Я чувствую, мы их вырастили. Мы, как лакмусовая бумажка, проявили их уникальность. Мы их не давим, не вгоняем в академические рамки. Даже маленькие спектакли мы делаем в зависимости от того, какие дети к нам приходят.
А дети разные. Одни замкнутые, другие агрессивные. Очень много приходит детей, которые не хотят заниматься русским языком. Но у нас они как будто расцветают, оживают.
— Эти дети все из русских семей — разве им недостаточно домашнего общения, чтобы свободно говорить на родном языке?
— Нет, между собой дети всегда, даже здесь, говорят по-английски. И думают они по-английски. Это самый простой способ выразить себя. А чтобы сохранить их родную речь живой, нужно развивать ее на уровне безусловных рефлексов. Наша студия — это маленький русский островок среди чужой культуры.
— А ваши внуки хорошо говорят по-русски?
— Старшая, Софья, свободно говорит, хотя ее привезли в Америку совсем крошкой. Но с ней много занималась языком моя дочь и до сих пор занимается. Младшей, Грушеньке, только два года, но она такая болтушка: стихи читает, сказки рассказывает и всех своих подружек учит говорить по-русски.
— Однако эта студия не единственный ваш вклад на благо русской культуры в дальнем зарубежье?
— Да, я вхожу в труппу Канадского русского драматического театра имени Леонида Варпаховского. В прошлом году мы даже ездили на гастроли на Украину и в Германию. Я участвую в двух спектаклях: “Дядюшкин сон” по Достоевскому и во французской комедии “Семейный ужин” Камолетти.
— Как много времени вы отдаете театру?
— Примерно месяц плотных репетиций и еще месяц гастролей. Это счастливый период в моей жизни, но достаточно изнуряющий. Потому что мы гастролируем по разным городам Канады.
— Эти два спектакля — весь репертуар театра?
— Что вы! Репертуар очень большой и все время обновляется: руководитель театра Анна Варпаховская запускает примерно 2 новые постановки в год. А всего, боюсь ошибиться, около 10—12 названий.
— Играете только в Канаде или в США тоже?
— Нет, в Америке у нас большая аудитория, в Нью-Йорке в прошлые сезоны мы собирали полные залы. И я знаю, что в этом году опять планируются гастроли в Штатах.
— Кто идет на спектакли — русскоязычная публика или коренные американцы тоже проявляют интерес?
— Конечно, в основном русские. Понимаете, когда приезжает из России театр с именем, то люди идут на бренд. В Америке все является товаром, и спектакли тоже, а товар нужно уметь продавать. Наш театр уже имеет хороший “товар”, но еще не умеет его продавать. Нужна красивая обертка!
— А вам не предлагали сниматься в Голливуде?
— Господи, кому я здесь нужна? Здесь своих великих полно. Конечно, когда сюда привезли “Рабу любви”, американцы задохнулись. До этого они думали, что в России медведи по улицам ходят. А тут такая женщина — в шляпах, шелках... Но дело в том, что я сегодняшняя для них существую отдельно от той Елены Соловей, которая была в “Рабе любви”. Нужно, чтобы для меня нынешней что-то нашлось, а для этого нужно что-то делать. Но я слишком ленива. Может, потому, что я не верю в успех. Есть комплекс: раз у тебя не очень хороший язык — ты на нем не думаешь, не чувствуешь его, — значит, в профессиональном плане это ставит тебя на более низкий уровень. У меня были какие-то попытки. Например, я снялась в эпизоде в местном телесериале “Сопрано”. Был еще русский сериал “ПМЖ”. После него мне звонили знакомые и удивлялись: “Лена, как ты могла согласиться на эту роль?! После “Рабы любви” играть какую-то толстую тетку!..” Ребята, дорогие мои, что с вами? Столько лет прошло!
Alevtina добавил(а) 1110130627:
— Но может, вас еще ждут новые роли на родине?
— Иногда я говорю: да, наверное, я согласилась бы. А в душе думаю: а надо ли? Я себя сегодняшнюю не знаю, не чувствую и не понимаю. Наверное, меня еще недостаточно накопилось, чтобы я могла поделиться собой со зрителем.
— А совсем вернуться не хотите?
— Не знаю... Все так сильно изменилось. Когда я в последний раз приезжала в Москву в 2001 году, я видела, как она поразительно, удивительно похорошела. Но я люблю Москву моего детства — может, она не так роскошна, не так богата, но это моя юность, детство. Я в ней жила, я такая же, как она, была... Мне кажется, мир вокруг сильно изменился. Люди стали другие. А я — нет. Вы там живете, вы пережили все вместе со страной, с городом, через все прошли, поэтому для вас это незаметно, не так болезненно. А я вынута была из этого, я не прожила в этом это время.
— Если провести границу, где ваша жизнь была более счастливой: здесь или в России?
— Они очень разные, эти жизни. Но я счастливый человек. Мне везло в жизни, все меня любили. Наверное, я не занимала ничьего места, поэтому никто не ревновал, не завидовал. И я тоже никого не распихивала локтями. Все складывалось так, как оно складывалось. И жизнь еще не кончилась, так что рано подводить итоги.
Михаил ГУСЕВ k.ru
06.03.2005
Услышали, но не поняли.
Культовый фильм “Раба любви” собирал полные залы. Звезду немого кино Ольгу Вознесенскую в финале картины уносит в никуда трамвай без водителя. Привычный мир вокруг рушится. Люди убивают людей.
Но зрителей в далеком 75-м волнует только любовь. Террор, страх, иммиграция, тоска по прошлой жизни — все, что окружало героев фильма, — казалось нам тогда приметой старины далекой.
Как же мы ошибались...
Ясная Поляна по-американски
Февраль 2005-го на Нью-Йоркщине выдался неласковый. То снежный буран налетит, то мороз ударит — даже в Москве, казалось, было теплее.
Но когда мы приехали в городок Фейрлон в штате Нью-Джерси, который находится в часе езды от Нью-Йорка, погода неожиданно сменила гнев на милость.
По-весеннему пригревало солнышко, перед аккуратными домиками бодро зеленели газоны. Вокруг березки, рябинки — как будто и не выезжал за пределы средней полосы. Недаром местечко это называют русской столицей Нью-Джерси, и переводится оно как “ясная поляна”. Вот только улицы непривычно безлюдны. Ни детей, гоняющих на великах, ни стариков — на лавочках.
“А здесь не принято по улицам гулять, улицы — для машин, — сказал в ответ на мое удивление коллега. — И в гости здесь так запросто, по-соседски не заглянешь. Вон видишь бар? Там сейчас полный сбор гостей. В субботу все идут в бар, чтобы поболтать с друзьями за чашечкой кофе или кружечку пива пропустить. А домой зовут только по большим праздникам, на торжественный обед”.
Alevtina добавил(а) 1110130536:
В баре действительно оказалось полно посетителей. Моложавые старички, ухоженные старушки. На минутку гул голосов смолк — нас оглядели, приветливо улыбнулись и тут же потеряли к нам всякий интерес. Мы тут чужаки.
Из окна бара хорошо виден дом напротив. Выглядит как типовой сельский дом быта. Но на фасаде написано — “церковь”. Там расположилась детская театральная студия “Этюд”, которой руководит знаменитая “раба любви” Елена Соловей.
В 91-м она с семьей иммигрировала в Америку. Для всех ее многочисленных поклонников этот поступок стал полной неожиданностью.
Что случилось? Из-за чего народная артистка России так внезапно бросила свою блестящую актерскую карьеру, любимый Ленинград и по-толстовски уединилась в этом американском захолустье? С этого вопроса и начинается наш долгий и непростой разговор с актрисой.
Раба любви, но не жертва
— Столько времени прошло... Вы, ребята, просто забыли, какой это был неспокойный год — 91-й. Я чувствовала угрозу. Она витала в воздухе. Сколько талантливых актеров, которые были настоящим национальным достоянием, канули тогда в безвестности? Они никому не были нужны. Они просто умерли в нищете. А у меня еще была семья. Я чувствовала угрозу своей семье.
— Но вы были звезда. Ваша карьера находилась на взлете...
— Я была просто актрисой, у которой счастливо сложилась судьба. Но никогда профессия не может быть главным в жизни. Жизнь — это главное. А иначе зачем дети, зачем семья?! Мы все время суетимся. А надо просто жить, как живется. Вдыхать воздух, радоваться солнцу. Просто жить!
— Так может говорить Ольга Вознесенская из “Рабы любви”. Но вам, наверное, постоянно приходилось суетиться, чтобы выжить?
— Да, в первое время было непросто. Представьте, что вы начинаете жить сначала. И надо жить, не слезы лить. Надо ставить детей на ноги. Дети должны идти в школу, в колледж. У них тоже были сложности.
— Их не принимали американские сверстники или они скучали по своим друзьям в России?
— Дети могут быть достаточно жестокими. Например, у сына Павла — прекрасный характер, играет в теннис, на гитаре, всегда в центре внимания. Для меня он — лучший из лучших, любимый мамин сын, всегда в центре внимания одноклассников. И вдруг он никому не нужен. Американским ровесникам не интересен. Это быстро прошло. Но переживалось болезненно. Прошел примерно месяц после переезда, как он сыграл в новой школе в футбол, ребята увидели, что он — нормальный парень, чего-то стоит, и на этом все его проблемы кончились.
— А в школе были другие русские дети?
— Они-то как раз хуже всего и приняли. Вместо того, чтобы поддержать. Хотя в целом отношение американцев к нам было очень доброжелательным. Я помню, как нас встретили соседи, когда мы сняли нашу первую квартиру. Вокруг жили итальянцы, ирландцы, они знали, что мы только что приехали, что мы из России. И все бросились нам помогать: “Что нужно?”. А у нас еще маленький ребенок был. Мы без машины. Иду из магазина — подбегает соседский мальчишка: “Давайте я донесу ваши сумки”. Пожилые люди, встречаясь, всегда улыбались. Машину чью-то ударишь, а хозяин тебе: “Не волнуйся, не волнуйся, это ведь только машина!” Я не знала, что на это ответить. Как к этому отнестись?
— Ваши дети учились, муж работал, а что делали вы?
— Варила борщи, жарила котлеты, растила маленькую Сонюшку.
— Соня — ваша внучка?
— Да, сейчас ей уже 14, а тогда не было еще и года.
— Поразительно — народная артистка бросила карьеру, искусство, чтобы стать нянькой у собственной внучки...
— Но я же ее люблю!
— Дети по-прежнему живут с вами?
— Нет, все разбежались… Паша живет в Нью-Йорке. У него недавно родился сын Ванечка. Но я им мало чем могу помочь, так как это два часа туда, два — обратно.
— Дочь тоже в Нью-Йорке?
— Ирина — в Германии. До этого они с мужем во Франции были. У них кроме Сони растет еще одна дочь, Груша, ей 2 года.
— А зять с невесткой — коренные американцы?
— Нет, тоже бывшие ленинградцы.
— Чем занимаются ваши дети?
— Дочь — биолог, сын тоже защищает сейчас диссертацию по биологии.
— А к актерской профессии у них не было пристрастия?
— Не знаю. Мы это не обсуждали. Но думаю: раз жизнь так сложилась, то им нужно было дело делать, а не глупостями заниматься.
Alevtina добавил(а) 1110130572:
Легкое дыхание
Несколько слов о женской красоте. При первом взгляде на Елену Яковлевну грустная мысль: “Время никого не щадит”.
Но вот актриса, которая, кстати, постоянно подчеркивала, что она теперь прежде всего бабушка и мать, начинает говорить о кино, и на наших глазах происходит чудесное превращение.
Сначала мы слышим голос молодой Лены Соловей, затем видим ее загадочную улыбку, сияющие глаза. И это уже прежняя, прекрасная Раба Любви. А 30 минувших лет — как не бывало. Кстати, мы встретились с Еленой накануне ее 58-летия.
— Удивительно, как ваша собственная жизнь похожа на судьбу вашей героини в “Рабе любви”. Двое детей, жизнь в эмиграции, необходимость жертвовать собой ради любимых людей...
— Я ни для кого ничем не жертвовала. Я обожала Сонечку, и мне ничего не надо было больше в жизни, кроме этой девочки.
— А раньше вам приходилось выбирать между семьей и работой?
— Конечно, я даже отказывалась сниматься у Никиты Михалкова в “Неоконченной пьесе для механического пианино”, потому что у меня был грудной Паша, и я должна была его кормить. Когда мы заканчивали “Рабу любви” и у нас еще планировались “досъемки”, я сказала Никите Сергеевичу: “Торопитесь снимать — у меня пузо растет!” Он схватил меня: “Ты что! Ты — артистка, ты должна сниматься! Какие дети?! Мы сценарий для тебя пишем!” На что я ответила: “Но можно же совместить и то и другое!” На самом деле совмещать оказалось очень сложно.
— И все-таки вы сыграли эту роль . Раздвоения личности не чувствовали?
— Ничуть. Я заканчивала съемки в 3 часа, ехала кормить Пашу. Кто-то из ребят рассказывал, что на доске даже висело объявление: “Съемки “Неоконченной пьесы, или Между кормлением” пройдут там-то”. То есть это было второе название картины. Может, я просто никогда не относилась к работе, как к чему-то особенному, как к акту творчества... Это просто была часть моей жизни.
— А вы не боялись, что роды, кормление могут испортить фигуру? Вы же красивая, молодая были. Не боялись вылететь из обоймы?
— Никогда не относилась к себе, как к красивой женщине. Я всегда воспринимала себя такой, какая есть. Может, это играет злую шутку со мной сейчас.
— Ваши фильмы до сих пор идут в России, их помнят и любят. А что значит лично для вас фильм “Раба любви”?
— Сейчас, по прошествии стольких лет, эта картина кажется какой-то детской. И хотя именно благодаря ей появилась актриса Соловей, я никогда не олицетворяю себя со своей героиней... Мне даже странно сейчас: неужели это я?
— А вы давно смотрели фильм?
— Давно. Я стала совсем другая, все те ощущения, которые мне были свойственны тогда, давно умерли. Но моя Ольга Вознесенская удивительна тем, что она в фильме живая. И это самое ценное в картине. Кстати, вы знаете, что “Раба любви” появилась на свет совершенно случайно, ее не должно было быть, просто так сложились обстоятельства. На студии потратили деньги, отпущенные на другую картину, нужно было срочно что-то выпустить. Снимали левой ногой. Если вы внимательно посмотрите, то увидите, что у нас практически нет декораций — все снимали в одном павильоне. А у меня, у главной героини, звезды, одна юбка и два или три платья. Но мы сняли фильм за два месяца…
Я помню, как пришла на озвучание, и художник-постановщик Саша Адабашьян сказал: “Лена, а ты знаешь, Никита снял неплохую картину”. Никто не ожидал этого.
Там есть “легкое дыхание”. Может, потому, что никто не был обременен славой, не пытался сделать деньги. А сейчас “Раба любви” живет без меня, она живет своей жизнью.
— Разве герои фильмов не остаются с актерами на всю жизнь? Ведь Ольга Вознесенская прославила Елену Соловей.
— Прежде всего это заслуга моих режиссеров, художников. Меня всегда окружали любящие люди. Настоящую актрису можно создать только любя. Это самое главное качество Никиты — он беззаветно любил артистов. Всех артистов, кто у него работал, — не только Лену Соловей. Он любил как зритель, как создатель. Оператор Паша Лебешев снимал любя, чувствуя. Поэтому мы все такие красивые, все такие талантливые... Хотя в глубине души я тоже, может, думала: “Я — необыкновенная, я — единственная”.
Alevtina добавил(а) 1110130604:
Таланты и поклонники
“Как бы я хотела делать что-нибудь полезное людям! Только не быть актрисой. Может, просто быть учительницей. Или быть травой зеленой. Просто быть. А меня нет...” — это говорит актриса Ольга Вознесенская с экрана. Однако Рабе Любви по сценарию был уготован совсем другой, драматический финал. Не сбылась мечта кинозвезды о простом земном счастье.
А вот актриса Елена Соловей сумела круто изменить сценарий собственной судьбы и поменять профессию. Слава о детской школе-студии “Этюд” давно шагнула за пределы штата Нью-Джерси. Говорят, чтобы записать сюда свое чадо, русскоязычные американцы готовы на любые затраты.
“Ваш девочка меня сегодня очень порадовала, но нужно, чтобы она как можно больше читала дома и обязательно учила стихи”. — Елену Яковлевну после занятий обступают родители, и она подробно каждому дает отчет об успехах своих воспитанников. Когда глядишь на нее со стороны, кажется, что она всю жизнь проработала в начальной школе.
— Елена Яковлевна, эта работа с детьми доставляет вам удовлетворение?
— На сто процентов! Это такая реализация — ого-го! Дети необыкновенно талантливы. А иногда попадаются такие удивительные существа, когда не понимаешь, откуда что берется. Особенно я горжусь нашими первыми воспитанниками. Я чувствую, мы их вырастили. Мы, как лакмусовая бумажка, проявили их уникальность. Мы их не давим, не вгоняем в академические рамки. Даже маленькие спектакли мы делаем в зависимости от того, какие дети к нам приходят.
А дети разные. Одни замкнутые, другие агрессивные. Очень много приходит детей, которые не хотят заниматься русским языком. Но у нас они как будто расцветают, оживают.
— Эти дети все из русских семей — разве им недостаточно домашнего общения, чтобы свободно говорить на родном языке?
— Нет, между собой дети всегда, даже здесь, говорят по-английски. И думают они по-английски. Это самый простой способ выразить себя. А чтобы сохранить их родную речь живой, нужно развивать ее на уровне безусловных рефлексов. Наша студия — это маленький русский островок среди чужой культуры.
— А ваши внуки хорошо говорят по-русски?
— Старшая, Софья, свободно говорит, хотя ее привезли в Америку совсем крошкой. Но с ней много занималась языком моя дочь и до сих пор занимается. Младшей, Грушеньке, только два года, но она такая болтушка: стихи читает, сказки рассказывает и всех своих подружек учит говорить по-русски.
— Однако эта студия не единственный ваш вклад на благо русской культуры в дальнем зарубежье?
— Да, я вхожу в труппу Канадского русского драматического театра имени Леонида Варпаховского. В прошлом году мы даже ездили на гастроли на Украину и в Германию. Я участвую в двух спектаклях: “Дядюшкин сон” по Достоевскому и во французской комедии “Семейный ужин” Камолетти.
— Как много времени вы отдаете театру?
— Примерно месяц плотных репетиций и еще месяц гастролей. Это счастливый период в моей жизни, но достаточно изнуряющий. Потому что мы гастролируем по разным городам Канады.
— Эти два спектакля — весь репертуар театра?
— Что вы! Репертуар очень большой и все время обновляется: руководитель театра Анна Варпаховская запускает примерно 2 новые постановки в год. А всего, боюсь ошибиться, около 10—12 названий.
— Играете только в Канаде или в США тоже?
— Нет, в Америке у нас большая аудитория, в Нью-Йорке в прошлые сезоны мы собирали полные залы. И я знаю, что в этом году опять планируются гастроли в Штатах.
— Кто идет на спектакли — русскоязычная публика или коренные американцы тоже проявляют интерес?
— Конечно, в основном русские. Понимаете, когда приезжает из России театр с именем, то люди идут на бренд. В Америке все является товаром, и спектакли тоже, а товар нужно уметь продавать. Наш театр уже имеет хороший “товар”, но еще не умеет его продавать. Нужна красивая обертка!
— А вам не предлагали сниматься в Голливуде?
— Господи, кому я здесь нужна? Здесь своих великих полно. Конечно, когда сюда привезли “Рабу любви”, американцы задохнулись. До этого они думали, что в России медведи по улицам ходят. А тут такая женщина — в шляпах, шелках... Но дело в том, что я сегодняшняя для них существую отдельно от той Елены Соловей, которая была в “Рабе любви”. Нужно, чтобы для меня нынешней что-то нашлось, а для этого нужно что-то делать. Но я слишком ленива. Может, потому, что я не верю в успех. Есть комплекс: раз у тебя не очень хороший язык — ты на нем не думаешь, не чувствуешь его, — значит, в профессиональном плане это ставит тебя на более низкий уровень. У меня были какие-то попытки. Например, я снялась в эпизоде в местном телесериале “Сопрано”. Был еще русский сериал “ПМЖ”. После него мне звонили знакомые и удивлялись: “Лена, как ты могла согласиться на эту роль?! После “Рабы любви” играть какую-то толстую тетку!..” Ребята, дорогие мои, что с вами? Столько лет прошло!
Alevtina добавил(а) 1110130627:
— Но может, вас еще ждут новые роли на родине?
— Иногда я говорю: да, наверное, я согласилась бы. А в душе думаю: а надо ли? Я себя сегодняшнюю не знаю, не чувствую и не понимаю. Наверное, меня еще недостаточно накопилось, чтобы я могла поделиться собой со зрителем.
— А совсем вернуться не хотите?
— Не знаю... Все так сильно изменилось. Когда я в последний раз приезжала в Москву в 2001 году, я видела, как она поразительно, удивительно похорошела. Но я люблю Москву моего детства — может, она не так роскошна, не так богата, но это моя юность, детство. Я в ней жила, я такая же, как она, была... Мне кажется, мир вокруг сильно изменился. Люди стали другие. А я — нет. Вы там живете, вы пережили все вместе со страной, с городом, через все прошли, поэтому для вас это незаметно, не так болезненно. А я вынута была из этого, я не прожила в этом это время.
— Если провести границу, где ваша жизнь была более счастливой: здесь или в России?
— Они очень разные, эти жизни. Но я счастливый человек. Мне везло в жизни, все меня любили. Наверное, я не занимала ничьего места, поэтому никто не ревновал, не завидовал. И я тоже никого не распихивала локтями. Все складывалось так, как оно складывалось. И жизнь еще не кончилась, так что рано подводить итоги.
Михаил ГУСЕВ k.ru
06.03.2005