У меня же долгоиграющий сериал
Так что самое интересное еще впереди
И, в общем-то, все бы ничего, но через какое-то время после Екатеринбурга я вдруг обнаружила на простыни кровавое пятно. Поскольку течки у Шуры не было, это означало, что она где-то как-то поранилась. Я стала проверять лапы и, действительно, обнаружила довольно большой порез на передней правой лапе. Где? Как? Ничего непонятно! Обычно на ней все заживает, как на собаке, но не в этот раз. Если бы мы были дома, то я бы обработала ей рану – и никаких проблем. Но мы в поезде! В общем, уже к вечеру собаке стало плохо, она вся потускнела, почти не вставала на лапу. Я все же надеялась, что за ночь рана подживет, но не тут-то было.
В Москву мы приехали рано утром следующего дня. Помню, что было холодно. Мы тащились по подземному переходу, кругом киоски и ни одной аптеки. Грязно, пыльно. Шура шла еле –еле, и с каждым ее шагом мне становилось все более и более очевидно: это не наш день.
До выставки мы все же добрались. Она проходила в каком-то кинотеатре, название, конечно же, выветрилось у меня из головы. Помню только просторную площадь и как мы шли по серой улице. В зале отыскали Галю, объяснили ей ситуацию. Она велела все бросить, бежать в аптеку, купить обезболивающее и обколоть лапу. Оставив собаку на чье-то попечение, я пошла искать аптеку. Нашла, купила, уколола, но это не помогло. Может, я просто поставила не туда, куда надо, но на лапу Шура не вставала. Надо было видеть, как я таскала на руках эту коровушку!
Перед рингом все же я ее начесала, сделала ей огромный топ на голове и, когда нас вызвали, мы похромали в ринг. Ну и что? Вышла красивая собака, вся понурая, свесившая голову и хвост, шагу сделать не может. Судила Яна Гаврилова. Она посмотрела на нас, повздыхала, закрыв глаза, поставила нам оценку – наверное, только за то, что мы совершили подвиг, приехав из Тюмени в Москву, и отправила с ринга. Ни о каком сравнении с братом, конечно, не могло быть и речи. Это была наша первая и последняя с Шурой такая дальняя выездная выставка!